Глава пятая
Письма из блиндажа
… Валерия попросили, чтобы он переселился в другой блиндаж и составил компанию живущему там в одиночестве калмыку. Мужчина призывался из Якутии, а конкретно из Момского улуса. Оказалось, что в своё время женился на девушке саха, потому и переехал в северный район республики в качестве зятя. Валерий быстро нашёл общий язык с общительным, любознательным человеком, который вёл себя просто и естественно. Не стесняясь, прямо спрашивал о том, чего не знал или не понимал. Да и руки у него росли откуда надо. Вдвоём они быстро отыскали необходимые стройматериалы и с любовью обустроили блиндаж. После старались лишний раз не демонстрировать его, чтобы к ним не подселили других бойцов. Им нравилось, что внутри просторно и не нужно толкаться.
- * *
Дни войны шли своим чередом. Однажды в их WhatsApp группе распространили письмо бойца саха с позывным «Шаман». Будет точнее сказать, что это не одно письмо, а собранные им воедино разрозненные до этого заметки, размышления, которые записывал в течение долгого времени. Он, как и Валерий, находится на передовой, и так было судьбе угодно, что собирается встретить наступающий Новый год в своём блиндаже один. Интересно, откуда он?
Вот что написал «Шаман».
– Изначально было ясно, что началась тяжёлая, кровопролитная война с многочисленными жертвами. Я ещё тогда подумал, что людей в армию, несмотря на возраст и состояние здоровья, будут завлекать самыми разными способами, в том числе и деньгами. Нельзя судить о войне по тому, что показывают по телевизору или говорят по радио. Это всё для успокоения наших бабушек и дедушек, чтобы не волновались. Ещё в учёбке это нам подтвердил начальник инженерных войск РФ. Да мы и сами могли убедиться в том, с какой техникой собираемся ехать на войну.
Современная война не требует, чтобы ты умел разбивать головой кирпичи, рвать на себе тельняшку и с криками бросаться на окопы врага. Тебя первым уничтожит следящий через монитор за всем, что происходит худой очкарик-ботаник одним нажатием джойстика. В его арсенале множество самых разнообразных дронов. Тут тебе и «Баба-Яга» и «Ведьма» и другие дроны-камикадзе.
Война без жертв не обходится. Обязательно будут и 200-е, и 300-е. И их не всегда удаётся вытащить с поля боя. На наших глазах произошла трагедия, когда, чтобы вытащить одного раненного в ногу бойца, пятеро превратились в 300-х, а один и вовсе погиб. Такова коварная тактика врага, ибо мы своих не бросаем. Специально ждут, когда соберётся побольше наших, и точечно накрывают или одной миной, или кассетными боеприпасами. А куда ты денешься в чистом поле, когда за тобой наблюдает чуть ли не с десяток коптеров? Отсюда и большое количество жертв. И наши тоже следят, дабы заметить, откуда будет прилёт, чтобы накрыть ответкой. Жестокий закон войны. - * *
– Мы с моим другом с позывным «Костыль» решились на весьма рискованный, но действенный способ изучения обстановки, добычи информации, снаряжения, продуктов, в конце концов. Доколе можно прятаться весь день в блиндаже? Выходим, сменяя друг друга, из блиндажа в светлое время суток. Идём открыто, не таясь, без оружия, касок, броника, в поношенной грязной одежде, маскируясь, что называется, под асоциальных элементов. Тем более, что худого «Костыля» со всклокоченной бородой ничем не отличишь от настоящего бомжа. Тут уже психология работает. Коптер видит сегодня его, а завтра меня, но внимания не обращает и пролетает мимо. Мы для нациков никакой ценности не представляем. Зачем ему какие-то одинокие голодные доходяги? Ему важнее сорвать куш в виде группы солдат, офицеров, скрытых блиндажей. Они берегут боевые заряды, да и сами коптеры-камикадзе должны отработать по полной программе. Понимают, что им платят за уничтожение реально значимых целей. - * *
– Одними из самых недооценённых героев войны я считаю работающих на передовой бойцов-медиков. Скольких людей они спасли, вынесли с поля боя под градом пуль и снарядов*. Сам много раз был свидетелем того, как совсем молодые парни бегали со своими медицинскими сумками, спасая раненых и не думая о себе. Однажды это коснулось и меня, когда невдалеке разорвалась мина, и я получил осколочные ранения. Уже через несколько минут один из медиков был рядом. Быстро и профессионально обработал раны, сделал перевязку.
– Хорошо, что ходить можешь. Дождись темноты и потом спокойно эвакуируйся, – велел он мне и побежал дальше. Спасать других. Где ты теперь, «Юнга». Потом узнал, что он стал 300-м и его отправили на лечение в тыл. Дай Бог тебе здоровья…
Дальше эстафету приняли девочки-медики из первого приёмного пункта. Они в более-менее спокойной обстановке провели более тщательный осмотр моих ранений, полностью продезинфицировали, перевязали и отправили дальше в тыловой госпиталь. Той же ночью на больших санитарных «Уралах». В тыловом госпитале, расположенном уже где-то в городе или пригороде, меня раздели, уложили на каталку и сделали снимки. Вскоре я уже лежал на операционном столе и чувствовал неловкость от того, что не мылся уже целый месяц. Тем более что операцию по извлечению застрявшего в ноге осколка провела совсем молоденькая девчонка, которая постоянно спрашивала: «Не болит?». И я сам себе казался чуть ли не симулянтом, побеспокоившим врачей по пустякам. Рядом к операции готовили бойца, чья ступня была раздроблена полностью… - * *
– Середина сентября. Жара стоит неимоверная. У нас на родине в это время уже прохладно. Мужчины вовсю готовятся к началу охотничьего сезона на сохатого. Эх…
А у меня здесь охота на совсем другого зверя, когда весь укрытый едва начинающей терять зелень травой, не двигаюсь и почти что не дышу. Сквозь сильную оптику мне хорошо видны люди по ту сторону линии фронта. Я спокойно наблюдаю, как они снуют по своим позициям, что-то строят. Одеты просто и неброско. Посмотришь – люди как люди, а это ведь мои враги. Время от времени прикасаюсь к горячему от южного солнца металлу спускового крючка. Иногда, во время взрыва мины, хочу параллельно нажать на него, но сдерживаюсь. Нам нельзя выдавать себя, лишний раз привлекать внимание. Где-то неподалёку затаился забайкалец «Ткач». Его тоже зовут Лёха. Невысокого роста, чуть полноватый крепко сбитый мужчина. Интересно, о чём мой друг-напарник думает, тоже разглядывая сквозь оптику врага…
Рассказывает, что на родине однажды выпил лишнего, и у него изъяли весь личный арсенал: карабин «Тигр», гладкоствольное ружьё. Судя по всему, прекрасный охотник.
– Ты когда-нибудь пробовал мясо кабана? – спрашивает он меня и приглашает к себе. – Ты после войны приезжай ко мне, поохотимся.
Говорит, что может освежевать тушу крупного кабана, выпотрошить и, набив мясом большой рюкзак, донести до дому за один раз.
Стемнело. Глаза устают, когда долго смотришь сквозь «ночник». К тому же мешают густые кустарники и высокая трава. Ночь прошла спокойно. По обе стороны фронта не стреляли. Никто «дискотеку» не устраивал. Даже доставший всех до этого снайпер-хохол куда-то запропастился. Может, испугался или просто затаился, осторожничает. Скорее всего, как всегда, выдали наши, хваставшиеся по рации: «Всё, п…а хохлу! Сибирские охотники прибыли». Конечно, это было услышано на той стороне.
Друг Шамана – Костыль, после госпиталя
- * *
– Мой позывной «Шаман». Призывался с Алейского сборного пункта, что в Алтайском крае. Молодой лейтенант, услышав, что я родом из Якутии, тут же воскликнул: «Значит шаман!». Мне понравилось. Так у меня и появился этот позывной.
Здесь, на передовой, где люди каждый день встречаются со смертью, бойцы верят во всякого рода приметы, становятся суеверными. Тут к этому совсем другое отношение, нежели на гражданке. Однажды за мою кепку зацепилось невесть откуда прилетевшее большое перо. С тех пор я его и ношу на своём головном уборе. Вскоре ко мне обратился боец в годах и попросил истолковать сон. «Прошлой ночью, – говорит, – мне приснилась покойная жена. К чему бы это? Растолкуй, пожалуйста».
Я, конечно, не шаман, но деваться-то некуда. Крепко призадумался, глядя на него, а потом сказал, что пришло в голову: «Жена хочет, чтобы у тебя всё было нормально, и ты дальше строил свою жизнь. У вас, оказывается, есть дочь. Жена просит, чтобы ты после войны сводил дочку на могилу матери. Она хочет увидеть её».
Этот немолодой уже солдат был поражён. Он весь переменился в лице, глаза округлились. «Действительно у меня есть дочь… Обязательно свожу её на могилку матери, а то даже не знает, где она захоронена», – поблагодарил он меня и ушёл в чрезвычайно приподнятом настроении.
После этого гости зачастили: «Где тут обитает Шаман?». Просили то сон растолковать, то чуть ли не в своё будущее заглянуть… - * *
– Окрестности Рубежного. Буквально недавно город входил в так называемую красную зону, то есть в зону непосредственного огневого контакта с противником. Несмотря на это, он постепенно оживает. Буквально на глазах увеличилось количество гражданского населения. Всюду купля-продажа. Начали работать рынки, магазины, где можно найти любые товары, предназначенные для военных. В августе, когда мы освобождали город, гражданского населения вовсе не было. Улицы были пусты. Сейчас иногда входим в ту или иную квартиру, просим постирать вещи, а сами успеваем принять душ. Мы знаем, что для жителей освобождённого города электричество, газ и вода пока подаются бесплатно. Каждый месяц им выдают по десять тысяч рублей, раздают продукты, поступившие по линии гуманитарной помощи. Чувствуется, что потихоньку начинает налаживаться мирная жизнь.
Интернета нет. Связь отсутствует. Но есть ушлые продвинутые ребята, которые установили интернет-связь через компактную спутниковую тарелку. За пятьсот рублей можно на несколько минут выйти на связь с родными. Здесь всё за деньги. Если у тебя есть наличка, то ты – король, можешь найти всё, что угодно. Хоть пистолет, автомат, пулемёт. Если, конечно, не попадёшься. - * *
– Вчера, как раз в то время, когда ко мне заглянул земляк из Усть-Яны Иннокентий из разведроты, начался массированный артобстрел. Содрогнулась земля, с потолка блиндажа посыпалась земля. И тут же по рации поступил приказ: «Всем сидеть в укрытии и никуда не высовываться. В соседней части стоит арта, с другой стороны танкисты. Вот за ними и охотятся, а к нам прилетают шальные снаряды».
Да, опасные у нас соседи. К ночи всё стихло. Стрельбы не было.
Так получается, что наступающий Новый год встречу в землянке один. Земляки уехали в отпуск. Сейчас, наверное, мёрзнут. А я планирую съездить на родину весной, когда потеплеет. Что мне там делать зимой одному в замороженном доме.
Хлеб закончился давно. Осталось малость картошки, которую жарю понемногу. А вот разных консервов предостаточно. Хотел было взять увольнительную, чтобы прикупить кое-чего из продуктов на Новый год, но, видать, ничего не обломится. Некоторые слабовольные уже успели сходить в увольнительную, где достали выпить. Естественно, напились, попались военным патрулям, и сразу прилетела команда о прекращении всех увольнительных. - * *
Вот такое письмо нашего земляка из блиндажа, который наступающий Новый год встретил один.
