- * *
Уже через несколько дней Албана вызвали в военкомат, вручили соответствующие бумаги, и он улетел. На войну…
Вскоре отец получил от сына короткое сообщение, из которого следовало, что никакого боевого слаживания не прошёл. Как только добрались до сборного пункта в Ростов, дня через два отправили на линию фронта. «Прямо сейчас идём на передовую», – заканчивалось короткое, как страшный приговор, известие в WhatsApp.
«Видимо, посчитали, что якутам никакая учёба не нужна. Они выносливые и терпеливые. К оружию привыкшие, стрелять по любому умеют. Так что на месте разберутся», – других соображений короткое сообщение сына Валерию не оставляло. Только что прибывшим восьмерым солдатам саха вручили автоматы с несколькими рожками и с ходу отправили в бой. Никакого боевого слаживания, никакой тактической и психологической подготовки не было. На передке они сразу попали под яростную атаку укропов. После трёх дней кровопролитных боёв из роты в 56 человек в строю осталось лишь 17 воинов. Из восьми якутов двое пали смертью храбрых, ещё один был ранен и отправлен в госпиталь. Новоприбывшие из глубокого тыла и сразу брошенные в бой Албан с земляками были ошеломлены кровавой мясорубкой. Их отвели на отдых, доукомплектование личного состава и пополнение БК и оружия.
В это время Албан успел отправить домой следующее сообщение: «Отец, ощущение такое, будто попал в штрафбат. В наступление отправили вместе с одними уголовниками. За что? Ты попробуй через нашего депутата в Госдуме Тумусова поставить вопрос о переводе в другую часть. Сейчас оказались в полукольце вражеского окружения».
Прочитав просьбу Албана, Валерий потерял покой и сон. Эх, если бы находился чуть поближе к сыну! Он тотчас бы пошёл к нему пешком и хоть на попутных добрался бы до него. Ему кажется, что будь рядом с ним, то отвёл бы все беды, нашёл выход из любой ситуации, чтобы они смогли выжить. И потому каждый день ходит в военкомат, как на работу: «Отправьте меня побыстрее на Украину!». Отцу, который никогда не служил, кажется естественным, что как только доберётся до сборного пункта в Ростове, его сразу направят в воинскую часть сына. О том, что военная жизнь идёт по совершенно другим законам, указам и приказам, Валерий как-то не думает.
3.
Спустя полмесяца, которые отцу показались вечностью, его, наконец, вызвали в военкомат для прохождения медосмотра. Вскоре, погрузившись в большой военный транспортник, Валерий вместе с другими контрактниками полетел через всю огромную страну к сыну. По маршруту следования самолёт сделал несколько посадок в разных аэродромах, забирая на борт других направляющихся на войну людей.
В Ростове самолёт встретили грузовики, на которых их отвезли в учебные центры Южного военного округа. В местные полигоны съезжаются тысячи людей со всей России, чтобы подготовиться к предстоящим боям. Примерно после десяти дней учёбки солдат направят в части, где будут служить дальше. Вновь прибывшим, в числе которых оказался и Валерий, объявили, что они причислены к 64-й гвардейской мотострелковой бригаде пятого батальона 35-й армии Восточной группировки войск. Заметим, что 35-я общевойсковая армия входит в состав Восточного военного округа и располагается в Хабаровском крае.
Далее были сформированы роты по сто военнослужащих, и подготовка началась. Их учили стрелять из автомата, бросать гранаты, укрываться от пуль и снарядов. В роте Валерия оказалось восемь якутов, которые всегда старались держаться вместе.
Однажды узнали, что в другом батальоне человек десять подорвались на мине. Видимо, трагедия произошла во время учёбы по установке мин или навыкам разминирования. Руководивший учебным процессом лейтенант застрелился. Это, наверное, уже результат внутренней разборки. Здесь, на полигоне, где одновременно находятся несколько тысяч вооружённых людей, каждый день происходит какой-то подобный случай. И вряд ли стоит этому удивляться. Даже в далёкой от фронта мирной Якутии каждый день по телевизору сообщают о погибших в результате аварии на автомобильных дорогах республики.
Сразу стало явственно видно, что в скоплении мужчин со всех концов страны самоуверенных, наглых тоже хватает. Однажды некий офицер начал вести себя чрезвычайно грубо, по-хамски. Матерился, кричал на всех, оскорблял. И тут сильный, крепко сложенный, отчаянный парень из Нюрбы не выдержал и жёстко пробил его по печени. Тот обмяк и не сразу понял, что произошло. Когда пришёл в себя, вёл себя уже прилично, по-человечески. Другие солдаты, которые терпели до этого все выходки наглого офицера, возрадовались, мол, надо было ещё добавить.
Так прошёл ещё один день.
В другой раз распоясался здоровый русский парень, который решил поизмываться над простодушным небольшого роста щуплым пареньком из Колымы. Валерий несколько раз попытался было успокоить его, но, поняв тщетность слов, также был вынужден применить пару жёстких приёмчиков, что сразу привело в чувство наглеца. Там, где собираются одни мужчины, порой только грубая физическая сила и бесстрашие решают исход противостояния.
После этих инцидентов, когда стало понятно, кто чего стоит, в роте, где служит Валерий, всё успокоилось. Прекратились издевательства, постоянные крики, хамское поведение. Люди сплотились, и сразу всем как-то стало легче служить. К ним потянулись даже командиры соседних батальонов, которые с удовольствием приходили, общались.
Валерий иногда задумывается о том, как во время Великой Отечественной войны выживали среди подобного скопления самых разных людей наши земляки, в большинстве своём плохо или совсем не знающие русского языка. Но больше, конечно, его заботила судьба Албана. Время от времени спрашивал у разных офицеров о сыне, о воинской части, где он служит, но никто ничего не знал.
- * *
В один из дней батальон ВДВ-шников, прошедший всестороннюю подготовку, погрузился в крытые Уралы и отправился на передовую. А уже на завтра узнали, что они попали то ли под артобстрел, то ли подверглись удару реактивной системы залпового огня HIMARS. В результате множество двухсотых и трёхсотых. Тут говорят об офицерах-предателях, которые на целый час по непонятной причине задержали колонну из десяти полностью загруженных Уралов возле одной из деревень. Теперь обвиняют тех самых офицеров, остановивших колонну. Но мёртвых-то уже не вернёшь. А ведь они были чьими-то сыновьями, братьями. И вот так оборвалась их короткая молодая жизнь…
После полутора недель непрерывной натаски на полигоне дали один день на отдых. Затем погрузили по тридцать человек вместе со всем скарбом в крытые Уралы и отправили на фронт. По дороге парни-якуты, где только достали, выпили горячительное и подняли веселье, шум и гвалт. С одной стороны, вроде бы всё верно: люди едут на войну и не знают, будут завтра живы или нет. Но, с другой, запрет на алкоголь – абсолютно правильная мера. Никто не может поручиться, как поведёт себя толпа выпивших вооружённых мужчин. Такую толпу даже армией нельзя называть. Пьяные могут и друг друга перестрелять.
После шести часов непрерывной езды, наконец-то остановились. Сказали, что приехали. Это была небольшая деревня Приморский Посад, недалеко от города Гуляйполе*. Всех выпивших по пути, несмотря, что уже протрезвели, отправили на гауптвахту. Когда рассвело, люди увидели, что перед ними, насколько хватало глаз, расстилалась бескрайняя водная гладь. Это было Азовское море. Со слов офицеров, здесь на передке расположены три батальона. У первого и третьего затишье, а второй батальон хохлы постоянно атакуют небольшими группами. От передней линии наших до укронацистов всего каких-то восемьсот метров чистого поля. Здесь, говорят, идёт постоянная артиллерийская дуэль.
4.
С тех пор, как якутяне прибыли в Ростов, они находились в непривычных условиях постоянной повышенной влажности, и не удивительно, что почти все простудились и заболели. Валерий, как будто предусмотревший всё это заранее, прихватил с собой настой из собранных им лично лекарственных трав родных алаасов*, перелесков и лесных чащоб. Парни быстро поправились. Они, привыкшие видеть эти травы на родине чуть ли не на каждой поляне, приняли всё как должное. Зато русские ребята дивились не переставая, и с удовольствием пили волшебный отвар.
За Валерием, как за своим старшим братом, постоянно ходит молоденький парнишка из Хабаровска.
– Дядя Валера, я с вами хочу быть, – говорит он.
Оказывается, земляки, не раз побывавшие в боях, сказали ему, что если окажется вместе с якутом, то надо держаться его. «С ними не пропадёшь!», – сказали ему на прощание. Вот он и не отходит от спокойного мужчины якута в возрасте, чувствует себя рядом с ним спокойнее.
… В Приморском Посаде всех распределили по разным батальонам. Валерий так и не узнал, смог ли парень из Хабаровска попасть, как и хотел, в часть, где служат якуты. А он сам, видимо, никому не приглянулся в силу своего возраста, и его никуда не направили. Впрочем, как и того щуплого паренька из Колымы, которого Валерий защитил в учёбке в Ростове.
Вечером, часов в девять, их переселили в подвал одного из домов. Поближе к передовой. Громыхает днём и ночью, будто идёт гроза. Но это не мирная летняя гроза, а грохот от взрывов убийственных снарядов. Здесь, не переставая, ведут артиллерийскую дуэль. С нашей стороны, всего лишь в нескольких километрах от того места, где приютился в подвале Валерий, на позиции противника обрушиваются мощные залпы «Градов». И даже отсюда слышно, как после этого заводятся машины, и они спешно уезжают. Ответка не заставляет себя долго ждать. Вскорости на том месте, откуда только что стреляли наши РСЗО, разрываются вражеские снаряды. И такая перестрелка по всем видам артиллерии.
Офицеры, да и просто старослужащие постоянно предупреждают, чтобы ночью фонарями ни в коем случае не пользовались, костры не разводили. В этих краях темнеет рано, и любая искорка выдаёт вас с головой. И вообще, надо быть настороже круглые сутки, прятаться, периодически оглядываться, чутко вслушиваться, чтобы не пропустить прилёта снарядов, ракет и особенно дронов.
После девяти вечера наступает полная темень, на время затихают и бои.
Валерию оружие не выдали до сих пор. «А если вдруг нагрянет диверсионная группа хохлов? Как мне быть?», – сокрушается он. В подвале, куда их заселили, полно крыс. Таких крупных, что даже людей не боятся. Нагло смотрят и будто удивляются, мол, откуда только эти двуногие взялись. Чувствуют себя вольготно, полноправными хозяевами, того и глядишь, вцепятся зубами. Лишь крысята при появлении людей стараются спрятаться куда-то.
На следующий день парня из Колымы куда-то увезли. Так что Валерий остался один. В одну из ночей возле двери подвала раздались громкие голоса. Разговаривали открыто, не таясь и не прячась, из чего Валерий сделал вывод, что это свои, а не украинская разведывательно-диверсионная группа. Хохлы бы в нашем тылу так себя не вели. Они, как настоящие диверсанты, ходили бы на цыпочках, переговаривались тихо или лишь одними жестами. Неожиданно разговоры стихли, да и в подвал никто не заглянул. Удивлённый этим обстоятельством, Валерий вышел, чтобы разведать обстановку. И удивился ещё больше, когда понял, что разговоры слышит, но возле дома никого не видит. Голоса постепенно удалялись в южную сторону. Он попытался вслушаться в речь невидимых ему людей, но так ничего и не разобрал.
Тогда Валерий понял, что это были существа невидимого мира или духи, называйте, как хотите. Он не раз сталкивался с подобными явлениями во время охоты, когда приходилось ночевать одному в какой-нибудь старой охотничьей избушке. Тогда частенько просыпался от того, что возле избушки явственно слышались голоса эвенков на оленях. То ли охотников, то ли просто кочующих вместе со своим стадом. Он выходил и никого не заставал. Постепенно привык и уже не обращал большого внимания. Эта догадка почему-то успокоила его, и он, зайдя обратно в подвал, спокойно улёгся на нары. «И здесь, оказывается, есть невидимые духи», – подумал он, засыпая.
Назавтра обнаружил, что в подвале соседнего дома живут молодые русские парни. Теперь, чтобы не быть одному, он весь день проводил у ребят. Когда они включали генератор, устанавливалась Wi-Fi связь и появлялась возможность смотреть новости родины. Поговорив от души на самые разные темы и поев горячего, в свой подвал Валерий возвращался только на ночлег. Парни оказались снабженцами, обеспечивающими передовую всеми необходимыми продуктами, патронами, другими различными боеприпасами. На то, что у них опасная работа, что враг и днём и ночью специально охотится за ними дронами-камикадзе, миномётами, артиллерийскими залпами, молодые ребята внимания вообще не обращают.
Однажды Валерий попросил полковника своей части, чтобы его отпустили в другую воинскую часть, где служит его сын. Я, говорит, специально приехал на СВО, чтобы быть рядом с ним. Старший офицер был предельно краток: «Не имею права отпускать из своей части кого бы то ни было». И только после этого Валерий окончательно уяснил, что служить с сыном в одной части никак не получится.
Отец, искавший всё это время сына, успокоился лишь когда ему удалось наладить с Албаном более-менее устойчивую связь. Общение, как правило, происходило, когда часть сына выводили из передка на отдых, и он успевал отправить отцу короткие сообщения. «Отец, – писал Албан. – Мы в течение нескольких дней выдержали все атаки укропов, и теперь наступило затишье».
